Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

— Стрелять нельзя, — отчаянно подумал Хаим, вставая, чувствуя тяжесть пистолета в кармане. "Я еще не отдал деньги, не подписал бумаги…"

Он взглянул на возвышение, — Эстер держала за руку девочку, смотря прямо на него — черными, мерцающими в огоньках свечей глазами. Хаим услышал голос Диббла: "Сделка еще не закончена, майор Вильямсон, позвольте…., - он бесцеремонно отодвинул британца и велел Хаиму: "Пойдемте в мой кабинет, стряпчий ждет".

— Этот человек подозревается в шпионаже! — возмутился Вильямсон. "Вы не имеете права…"

— Очень даже имею, — Диббл подтолкнул юношу к двери. "Хоть бы он был приговорен к смертной казни — по законам Южной Каролины, майор, это не имеет никакого значения. Даже заключенные могут владеть рабами. Я несколько таких лично знаю, — Диббл улыбнулся, показав мелкие, острые зубы. Он сердито шепнул Хаиму: "Ну, что замерли? Дайте мне уложить ваше золото в шкап, подпишите нужные бумаги и проваливайте на все четыре стороны. У меня под окном кабинета лошадь привязана".

Хаим только кивнул головой, глядя на потное лицо Диббла. "Я не люблю аболиционистов, — едва слышно сказал аукционист Хаиму, выйдя в коридор, — но британцев я люблю еще меньше. Только вам придется через стену перескочить, ворота закрыты".

Вильямсон, что шел вслед за ними, принял от солдата наручники: "А ну стойте!"

— Ему подписаться надо, — обернулся Диббл, — вот все сделает, и наденете на него кандалы. Прошу вас, — он распахнул дверь кабинета и крикнул слуге: "Приведите сюда Жемчужину с девчонкой! Стряпчий должен удостовериться, что это они!"

— Я тоже буду присутствовать — британец решительно шагнул внутрь.

— Будьте моим гостем, — поклонился Диббл и приказал невидному, в черном сюртуке, мужчине: "Оформляйте бумаги".

— Принято от мистера Хаима Горовица, — стряпчий пролистал массачусетский паспорт, — врача, проживает: Бостон, Бикон-хилл, собственный дом, в уплату за рабыню по имени Эстер, называемую "Жемчужиной" и ребенка женского пола трех лет от рода, Констанцу — шесть тысяч долларов.

Хаим снял с плеча кожаную суму и водрузил ее на стол.

— Будете пересчитывать, мистер Диббл? — осведомился стряпчий. Аукционист услышал тяжелый вздох прислонившегося к стене майора Вильямсона и махнул рукой: "Давайте остальные бумаги".

Эстер стояла, прижимая к себе Констанцу. Девочка шепнула: "Тетя, а где мистер Горовиц взял такие большие деньги?"

— Не знаю, — ответила та. Стряпчий подвинул ей документы: "Вот тут надо поставить крестики, за тебя и девочку".

Девушка яростно вырвала из его рук перо и написала, с росчерком: "Эстер Мендес де Кардозо".

— И я тоже — потребовала Констанца. Взобравшись, на табурет, пыхтя, девочка вывела: "Констанца ди Амальфи".

Стряпчий смотрел на них, открыв рот. "Теперь вы, мистер Горовиц, — наконец, очнулся он, — а потом передайте мисс Мендес де Кардозо свидетельство об освобождении. Из рук в руки, так положено. Мистер Диббл и майор Вильямсон, раз уж он здесь, — стряпчий взглянул на медленно багровеющее лицо британца, — будут свидетелями".

— Заканчивайте этот фарс, — буркнул майор, щелкнув курками пистолета.

Хаим наклонился к ней. Отдав бумаги, он прошептал на ладино: "Запомните. Тут, в Чарльстоне — доктор да Сильва. В Бостоне — миссис Франклин, акушерка, собственный дом, Бикон-Хилл. Они о вас позаботятся. Я вас люблю, донья Эстер. Я вас найду, — он вздохнул, и еще успел подумать: "Жалко, что даже прикоснуться к ней нельзя. Ну, есть ради чего жить дальше".

Он увидел, как нежные пальцы сжали документы, как расширились ее черные глаза, как она привлекла к себе ребенка. Хаим быстрым, незаметным движением достал пистолет. Обернувшись, выстрелив в правую руку Вильямсона, он шагнул в открытое окно.

— Вот это да! — громко, восхищенно сказала Констанца, вывернувшись из рук Эстер. Девочка подбежала к окну и крикнула: "Смотрите, он через стену прыгает!"

— Давай, милый, — Хаим пришпорил коня, — тут четыре фута всего лишь, это для нас с тобой ерунда.

Раздался треск мушкетных залпов, но вороной жеребец, взвившись в небо, перескочив стену, уже мчался прочь от порта. Эстер посмотрела ему вслед и услышала ядовитый голос аукциониста: "Очень сожалею, майор Вильямсон, придется вам и дальше ловить этого шпиона. А вы, мисс — он поклонился Эстер, — совершенно свободны. Желаю вам и девочке всего самого наилучшего".

Британец сочно выругался, зажимая рукой окровавленный мундир. Проводив глазами черные косы женщины, он прошипел: "Я у вас конфискую эти деньги, Диббл, вы все это подстроили!"

— В таком случае, майор Вильямсон, я вас по судам затаскаю, — ехидно ответил Диббл, прощаясь со стряпчим, — вы последнюю рубашку продадите, чтобы со мной расплатиться, обещаю. И вам тоже — он распахнул дверь, — всего хорошего.

Оставшись один, Диббл посмотрел на брызги крови на стене. Откупорив бутылку вина, отхлебнув из горлышка, аукционист нежно погладил рукой суму. "Шесть тысяч долларов, — усмехнулся он, — из воздуха. Я же говорил, что год будет удачным".

Доктор да Сильва заглянул в гостиную: "Милые дамы, дети услышали все сказки, что я знал, позвольте откланяться".

— Спасибо вам, — Эстер поднялась, — огромное, огромное спасибо.

— Я помню статьи вашего отца, — старик вздохнул, — Давида Мендес де Кардозо. Он был отличный врач, мисс Эстер. Насчет вашего брата не беспокойтесь — я сам по нему буду кадиш читать. А вы, — он посмотрел на девушку, — отдохните тут, и мы вас отправим с кем-нибудь надежным на север. Спокойной ночи.

Миссис Сальвадор закрыла дверь за врачом. Вернувшись к столу, она взяла руку девушки. "Ну как мне вас благодарить…, - Эстер покачала головой, — я ведь в одном платье к вам пришла, миссис Сальвадор…"

— Сара, пожалуйста, — женщина потянулась и поцеловала ее в белую щеку. "Это же заповедь, милая, как я могла иначе?"

В бедной гостиной было уже полутемно, в простом медном подсвечнике горели свечи. Миссис Сальвадор осторожно сказала: "Вы, наверное, в Старый Свет теперь захотите вернуться, донья Эстер, раз так все получилось…"

— Это отчего же? — темно-красные, красиво вырезанные губы улыбнулись. "Это теперь моя страна, донья Сара, здесь мне и жить". Эстер поднялась. Подойдя к колыбели маленького Фрэнсиса, покачав ее, она добавила: "Мне и моим детям".

— А за капитана Горовица не волнуйтесь, — вздохнула женщина, — он выберется.

— Я знаю, — тихо ответила девушка и пожала ей руку.

Уже лежа в узкой, жесткой кровати, Эстер вытянулась на спине и вспомнила его серые, в темных ресницах глаза. "Хаим Горовиц, — прошептала она. "Вот, мы и встретились".